Одесса. Лето. Слободка. Ночь. Женщины хлебозавода прощались, желая друг другу спокойной ночи. Закончилась трудовая 2-я смена в 23.45.

Вера, задержавшись в душевой позже обычного, стремительно вынырнула за пределы проходной завода, она направилась на остановку трамвая, надеясь, что успеет на трамвай 15-го маршрута. Он отправлялся всег­да, согласно графику, в 00.10.

Остановка, освещавшаяся одним фонарём всю улицу, была пуста. Вера присела на скамейку, стала дожидаться. Напротив перед её глазами раскинулся высокий забор городской травматологической больницы, далее шли корпуса психбольницы, а за ними виднелся родной завод. Кареты скорой помощи выезжали и заезжали в ворота больницы, нарушая ночную тишину.

Прошло 45 минут, а трамвая всё не было. Вера встала со скамейки и стала всматриваться в темноту ночи, откуда обычно выныривают светящие­ся огоньки трамвая.

Вдруг послышались приближающиеся звуки шагов, возникла фигура шагавшего по рельсам трамвая высокого мужчины, ему на вид было лет 30, он держал в руке толстую сухую ветку дерева и медленно приближался к ней.

– Ждёшь трамвая? – задал он вопрос, вплотную поравнявшись с ней.

– Минут 45 уже, – не понимая вопроса, ответила она.

– Садись сзади, – приказал он Вере и приподнял огромную дубину, бросил её на до­рогу.

– Как? – робко и перепуганно спросила она.

– Вот так! – Мужчина перекинул ногу через дрын, который оказался между его ног.

– Ты что, сумасшедший? – тихо спросила Вера.

– Да, – спокойно произнёс он.

Сердце подсказало, что убежать от такого здоровенного бугая ей не удастся, она, как и он, переступила палку и стала за ним.

– Держись за меня крепко. Меня зовут Вася, – проговорил он в ночь, и они молча дви­нулись по рельсам трамвая в сторону города. Понимая, что имеет дело с явно сбежавшим из психушки человеком, Вера впервые в жизни вспомнила Бога, маму и молилась им, при этом широко шагая за идущим. Вот показался фонарь следующей остановки трамвая, и там тоже не было никого. Псих Вася остановился и громко объявил:

– Дзинь, дзинь – остановка.

Сердце нашей героини затрепетало. Ей казалось, стало вылетать.

– Следующая – «парк Победы», – объявил он. И снова, убыстряя шаги, они двинулись дальше. Надежда на спасение каждую минуту таяла, и необходимость синхронной сосре­доточенной ходьбы по шпалам отвлекала.

По бёдрам стучала сетка с двумя батонами белого хлеба, за время ходьбы два кило­грамма хлеба стали гирей. Мысль о побеге всё настойчивее крутилась в голове. Да только уверенная лёгкая походка психа доказывала, что он её догонит мгновенно, а что тогда?

– Дзинь, дзинь, остановка «парк Победы», – объявил Вася.

– Вы хлебушка не хотите? – заискивающе спросила Вера.

– Не мешайте водителю разговором, – отрезал он, не оглядываясь.

– Следующая остановка – «Косвенная», – объявил детина. И Вера снова пошагала за верзилой в ночь. Под гору стало тяжело идти, и она рукой крепко вцепилась в плечо парня, почувствовав взыгравшие мышцы, ужаснулась ещё больше. Мысль об изнасиловании стала нестерпимой, и она снова взялась разговорить Василия.

– Вы не знаете – сколько времени?– задала она новый вопрос.

– Приедем по графику, – отчеканил Вася.

– Дзинь, дзинь остановка «Косвенная», – спустя 20 минут раздался трубный голос.

– Боже, я хочу сойти, – простонала Вера.

– Двери закрываются, – объявил Вася. И они продолжили путь.

Чем ближе они продвигались к центру, тем освещеннее становились улицы. Окна представлялись чёрными бойницами, кричать, взывая о помощи, казалось бессмысленным, и Вера покорилась судьбе.

– Сама, дура, виновата, опоздала на последний трамвай, – корила она себя мысленно.

– Дзинь, дзинь, остановка «Петра Великого»,– остановился Вася. Его голос не понра­вился здоровенной дворняжке, и она с лаем бросилась на них. Василий ловко нагнулся, и пёс с визгом отскочил, по-прежнему продолжая отчаянно лаять, сопровождая странный эскорт. Вере привиделось, будто кто-то выглянул с балкона, но они уже продолжили на­меченный «водителем» путь. Всё ближе оставалось до Тираспольской площади. Там тлела надежда спастись.

–Дзинь, дзинь остановка «Петра Великого». Следующая остановка – конечная «пло­щадь Тираспольская».

– Какой осведомлённый псих, – уже размышляла Вера.

– Двери закрываются, – монотонно сообщил он. Последняя остановка, казалось, ни­

когда не наступит! Шаги их ног в ночи отдавались эхом. На городских светящихся часах циферблат показывал 2 часа 30 минут. Наконец, донеслось до ушей Веры:

– Дзинь, дзинь, остановка конечная, двери открываются, выходи. – Вера облегчённо оторвалась от широких плеч психа Васи и, переступив через торчащую между ног палку, сошла на асфальт.

– За проезд гони 3 копейки, – потребовал он.

– У меня проездной,– машинально ответила дама и дала такого дёру, не оглядываясь, что остановилась, только оказавшись у порога дома. Ворвавшись, домой, она с ненавистью отбросила сетку с хлебом, увидела спящих детей и мужа, наконец, разрыдалась. Плакала долго и, получив облегчение, прошла на кухню, включила свет и начала умываться. В зеркале на неё глядела молодая, но внезапно поседевшая женщина, с заплаканными при­пухшими глазами. Вскоре она тяжело заболела и умерла.

Могла ли она предположить, что в будущем, согласно превратностям судьбы, её дочь станет обеспеченейшей госпожой в городе, благодаря хлебным многочисленным пред­приятиям, принадлежащим сегодня ей, и вряд ли дочь когда-нибудь узнает о причинах седины и скоропостижной смерти матери.

 Князь_Цыцак