21:32 В жизни всегда есть место ПОФИГУ! | |
Первое и самое главное — не суетиться, остановиться и разобраться в себе. Настолько ли ситуация безвыходная? Действительно ли последствия грядущего события (которые и вызывают страх) настолько ужасны? От этого вы теряете что-то ценное? Что может быть ценнее вашей жизни? Что может быть ценнее человечности? Будьте человеком в самом возвышенном, самом полном смысле этого слова. Не переживайте, об упущенных возможностях — появятся новые. Упуская некоторые возможности, мы не можем знать полностью, что они могли нам принести. Помните, вещи не всегда обстоят так, как кажется. Упуская некоторые возможности, мы просто выбираем другой путь. В конце концов, жизнь на этом не кончается. Ведь это пустяк по сравнению с вечность, тем, кто вы на самом деле, вашим бесконечным опытом. Ваш опыт — это опыт Всего Сущего и всех возможных вероятностей (Высшее Я хочет испытать всю полноту жизни, поэтому любой выбор возникающий в вашей жизни порождает множество параллельных миров, где другой вы проживает все вероятности). Вы не можете что-то упустить. В качестве примера, хочу привести отрывок из книги В. Долохова, В. Гурангова Пройдя по длинной веренице коридоров терминала номер четыре, Вовка оказался в большом зале для прохождения паспортного контроля. Общая очередь прилетевших разными рейсами разветвлялась к столикам чиновников иммиграционной службы. Вовка попал к худой и сморщенной, как сушеная груша, англичанке. Спросив Тараканова о сроках и цели прибытия, она попросила показать приглашение. Достав папку с документами и полистав ее, Вовка похолодел: приглашения не было. В мозгу промелькнуло, что оно так и осталось лежать в ворохе бумаг, беспорядочно разбросанных возле компьютера. Вовка мысленно обругал себя за разгильдяйство, но легче от этого не стало. Увидев замешательство подозрительного (по умолчанию) русского, «груша» оживилась. Вовка объяснил ей, что забыл приглашение в Москве, но у него есть адрес кэмпа. Забрав Таракановскую папку, груша безразлично обронила: «Wate!» — и позвонила куда-то. Вскоре появилась другая чиновница, которая провела Вовку к ленте эскалатора с багажом. Вовка взял свой рюкзак и проследовал за ней в отдельную комнату. Чиновница долго и педантично рылась в его вещах, досконально осмотрев их и забрав записную книжку, телефонные карточки и все бумажки, какие смогла найти. После этого Тараканов вместе с рюкзаком оказался в каталажке: тесной каморке без окон, с полисменом в отгороженной будке при входе, с рядами сидений и несколькими арабами и неграми, ожидавшими своей участи. Видно было, что томятся они давно. Один из арабов то и дело нервно курил. Время неуклонно тикало, но ничего не происходило. Изредка кто-то из заключенных вставал, чтобы попить воды из автомата, установленного в углу. Вовка отчетливо понимал, что бюрократы из службы иммиграции имеют все основания, чтобы депортировать его в Москву ближайшим рейсом. Знакомых в Лондоне у Тараканова не было, подтвердить его благонадежность, а также гарантировать предоставление ему жилья и питания некому. Все координаты для связи с приглашающей стороной были в забытом дома приглашении. Замкнутый круг. В голове Тараканова царил полный сумбур. Мысли беспорядочно метались, эмоции мгновенно сменяли друг друга: раздражение от своей безалаберности; навязчивые думы, что его отправят обратно; смутная надежда на то, что иммиграционная служба «Хитроу», несмотря на воскресенье, свяжется с посольством в Москве и справедливость будет восстановлена; отчаяние от вынужденного бездействия и полного безразличия властей к его участи; сожаление из-за выброшенных на ветер 350 долларов и впустую потраченного времени; бессильная злоба на спесивых англичан, относящихся к его драгоценной персоне как к человеку третьего сорта… Время тянулось как резиновое, и Вовку охватила паника. Он понимал, что ведет себя как неосознанный биоробот, полностью придавленный «безвыходной» картиной мира и захваченный бесполезными эмоциями. Он прекрасно чувствовал это, но поделать с собой ничего не мог. Тараканов пытался расслабиться, применял разные техники: щелкал, вызывал энергетический поток, подгружал картины мира с благополучным исходом, дарил воображаемый куш офицершам из службы иммиграции, раздавал мысленные поощрения колоритным неграм, пестрым рекламным плакатам, подтянутому полицейскому, затягивал бодрые песни и т. д. Всего этого хватало ненадолго, и уныние охватывало Вовку с новой силой. Самым досадным было отсутствие перемен и полная неизвестность. Вовкиных сокамерников тоже никуда не вызывали. Иммиграционные власти пользовались тактикой следователей Лубянки — изматывание врагов народа ожиданием с целью лишения их душевных сил. «Тоже мне, свободная страна! Только и остается нарабатывать безупречность волшебника. А что делать, не сидеть же у четвертого отсека, страдая, что сыр утащили из-под носа. Вероятность остаться в Англии практически равна нулю, но пока самолет «Лондон-Москва» не взлетел, шанс, пусть ничтожный, пусть чисто теоретический, все-таки остается. Главное, несмотря ни на что, плевать против ветра в ПКМ (Привычная Картина Мира)!» — подбадривал себя Тараканов. Чтобы хоть как-то утихомирить разбушевавшийся внутренний диалог, Вовка одел наушники и включил плеер на полную громкость, поставив любимую кассету с зикрами, записанными на питерском слете (фестиваль суффийских танцев). Он закрыл глаза, глубоко подышал и, концентрируясь на своих ощущениях, окунулся в энергетический поток, идущий от могучего хорового пения под гитару и барабаны. В голове немного прояснилось. Нет, не напрасно Тараканов нарабатывал состояние разожженного Огня изнутри через йогу, волшебные техники и зикры! И хотя сознание еще продолжало беспорядочные метания, тело послушно отозвалось мягким жарком и наслаждением от зикровой музыки. Вовка напевал зикры про себя, раскачиваясь то вперед-назад, то слева-направо, усиливая вибрации в теле. Постепенно позвоночник превратился в раскаленный столб, а потом Тараканов испытал ощущения, которых раньше никогда не было: задняя сторона головы, шеи, плеч и спины сначала превратилась в твердую броню, а потом резко расслабилась, ее будто облили горячей жидкой энергией, необыкновенно приятной и вызывающей радостное замирание сердца. Затем Вовка сделал из пылающего сердца несколько «драконовских» дыханий, выпуская струю энергии через губы, сжатые трубочкой. Голова прочистилась, панический дребезг мыслей утих, и Вовка обрел способность трезво, без эмоций, оценивать ситуацию. Он прибег к испытанному способу: не сожалеть по поводу того, что потеряно или чего не удалось достичь, а ценить то, что имеет, и радоваться этому. Потеряно время и деньги, зато сколько всего осталось! К тому же он все-таки побывал в Англии, полюбовался на британскую столицу с высоты птичьего помета, посмотрел «Хитроу» и ознакомился с местной КПЗ. Не так уж и мало! И вообще, что такое потеря 350 у.е. перед лицом вечности, перед лицом смерти, которая в любой момент могла постучаться в дверь иллюзорной Вовкиной ПКМ? Сущий пустяк! Развеселившись от своих нелепых страданий, Тараканов придумал замечательное изречение: — В жизни всегда есть место ПОФИГУ! Впрочем, подымать лапки кверху Вовка не собирался — его устраивал любой вариант, но лучше с пропуском в Англию. Когда в наушниках зазвучали «Три сырка», разошедшийся Тараканов негромко запел зикр вслух, совершая туловищем и головой небольшие круговые движения. Арабы, услышав знакомые слова, одобрительно заулыбались. Почти сразу после этого появился служащий аэропорта в униформе, принесший «братве» сухой паек — галетное печенье в ярких упаковках. Вовка такнул, приветствуя перемены к лучшему. Затем пригласили одного из арабов, и больше он не появился. Это был большой прогресс! Следующим вызвали Тараканова. Он оказался в небольшом закутке с голыми стенами, пластиковым столом и несколькими офисными стульями. За столом сидел иммиграционный чиновник и переводчик. Вовку поразило, что на чиновнике красовался широченный галстук с поперечными красно-белыми полосами, совершенно не сочетавшийся с деловым костюмом. Причем на белых полосках были изображены скачущие оранжевые кенгуру. Вот это «ТАК»! Листая Таракановские бумаги, стиляга задал Вовке несколько вопросов насчет цели его поездки. Поинтересовался танцами, узнал, не относится ли Тараканов к этническим меньшинствам. Лицо чиновника, лишенное эмоций, напоминало физиономию каменного истукана с острова Пасхи. Выдержав длительную паузу, он в упор уставился на Вовку и вынес окончательный вердикт, которого тот и опасался: — В последнее время количество граждан России, под любым предлогом приезжающих в Великобританию, чтобы остаться здесь, значительно увеличилось, и мы ужесточили иммиграционные правила. Поскольку вы не имеете документов, подтверждающих цель вашего пребывания в Соединенном Королевстве и гарантирующих, что ваше проживание оплачено, мы вынуждены отказать вам во въезде в страну. Повисла тягостная пауза, во время которой чиновник внимательно наблюдал за реакцией Тараканова. Внутри у Вовки похолодело. Терять ему было нечего, и, набрав воздуха, Тараканов выпалил, глядя в глаза кенгуриного пижона: — Зато у вас галстук красивый! Когда чиновник, не ожидавший такого ответа, услышал перевод этой фразы, он на несколько секунд вошел в транс. Затем улыбнулся и с сочувствием в голосе ответил: — Спасибо! Да, галстук у меня красивый… Но вы понимаете, что мы должны депортировать вас обратно в Москву? Вовка продолжал выдачу поощрений: — Ну что ж, отправляйте. Я буду вспоминать в Москве, какой потрясающий галстук повидал в «Хитроу»! На лице почитателя австралийских сумчатых расплылась широкая улыбка, потом мелькнуло сожаление. Было видно, что он боролся между искренним желанием помочь Тараканову и долгом службы, повелевающим сделать все «как положено». После некоторого размышления чиновник произнес: — Я не имею полномочий принять столь ответственное решение. Я должен посоветоваться с начальством. Подождите. Очутившись в родной каталажке, приободрившийся Тараканов поскакал немножко, имитируя кенгуру, и отвалил шефу иммиграционной службы воображаемый куш в виде голой блондинки, прижимающейся к нему всеми своими прелестями и сладко постанывающей ему в ухо. Спустя несколько минут в двери показался светящийся от радости обладатель кенгуриного галстука. Держа в руках Вовкины бумаги, он протянул их Тараканову и кивком головы показал следовать за ним. Оставшись наедине с Вовкой, он, не скрывая удовольствия, произнес: — Мы решили впустить вас. Но имейте в виду, такого у нас не бывает! Кенгурист проводил Тараканова через здание терминала к автобусным кассам, посоветовав, как быстрее добраться до Бридпорта. Он предложил Вовке ехать автобусом до вокзала Ватерлоо, а оттуда поездом до Бридпорта. Расставаясь с Таракановым, «галстук» крепко пожал ему руку, пожелал приятного путешествия и извинился за долгую задержку в КПЗ, связанную с перегруженностью служб аэропорта. На прощание он подмигнул Вовке: — Только не задерживайтесь в Англии больше, чем на полгода! (английская виза действительна в течении 6 месяцев)... Из книги "Фейерверк волшебства"
Ты сказал очень важную вещь. Наш опыт определяется тем, как мы смотрим на вещи. Правильно. А твой взгляд на вещи — зависит от выбора точки зрения. Не понимаю. Мы видим вещи, как они есть. Нет. Вы сами придаёте всему значение. Всегда помни об этом. В дни Новой Духовности все люди поймут: ничто не имеет значения, кроме того значения, которое придаёте вещам вы сами. Понятно. Итак, какое отношение всё это имеет к нашему разговору о взаимоотношениях? Самое непосредственное. Ваши взаимоотношения имеют только то значение, которое придаёте им вы. Не существует никаких значений, кроме приписываемых вами. Это касается всего, что происходит с вами, и всего, что вы делаете. Вы можете придавать всему этому любые значения, но будьте осторожны, ибо любая вещь имеет для вас именно то значение, которое вы сами ей придали. Затем, вы действуете, в соответствии со своей моделью и верите в её реальность. Если ты хочешь ясно видеть вещи, важно помнить, что ты сам это всё придумал. Ты можешь посмотреть на любое событие своей жизни, рассмеяться и сказать: «Это всё — пустое. Не стоит беспокоиться. Мне это никакого вреда не причинит. Я — не это». А можно сказать и так: «Я — глубоко уязвлен. Мне нанесён непоправимый ущерб. Ужасно! Ужасно! Я этого не переживу». В любом случае, твои слова определят содержание жизненного опыта. Ага, конечно, я попытаюсь сказать первое, но в душе, возможно, буду чувствовать второе. Давай смотреть на вещи реально. Иногда нам бывает больно и обидно. Очень. Что тут можно поделать? Чувство обиды — это, всего лишь, забывчивость. Ты забыл, Кто Ты Есть, ты забыл, кем является другой человек, забыл, что вы оба делаете здесь. Ты растаял в Майе и стал иллюзией. Ты живёшь в истории, которую сочинил сам, словно драматург, попавший во сне в свой собственный сценарий. Ты можешь играть эту пьесу до горького, печального конца, но ты уже знаешь, чем всё это закончится, так в чём же дело? Нет, я не знаю, каким будет конец. А чем всё закончится? Конец — всегда один и тот же. Однажды ты проснёшься, — в этой жизни, или в следующей, или позже, — и поймёшь, Кто Ты Есть и Кто Есть Другие. Тогда ты простишь всё и всех и пойдёшь гораздо дальше — туда, где в прощении нет никакой потребности. Ты увидишь совершенство всего этого процесса, увидишь, как безупречно он направлял твою эволюцию, и поблагодаришь игроков своей пьесы, и вы будете танцевать и веселиться, ибо вас окутает Божья любовь, и вы обнимете друг друга, исполненные любовью к Богу, Который есть Сама Жизнь. Ты говоришь об этом так уверенно. Ничто до сих пор не говорилось с большей уверенностью. о магии денег | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |