предыдущая глава    

  Когда профессор зашёл в клинику, неся Нэрин на руках, все, кто попадался на пути, задали один и тот же вопрос: «Что случилось? Что с ней?

- Неужели,  остановка сердца?-взволнованно спросила  Джули, впервые выказав свою обеспокоенность.

-О, не беспокойтесь! Всё гораздо прозаичнее. Это  закономерные последствия посещения русского ресторана, – ответил Хотам, и сам же удивился своему ответу, словно ему была уже знакома такая закономерность.

- Зачем вы её напоили?! – фыркнула кардиолог.

- Ну, во-первых, я никого не поил, всего лишь ничего не запрещал! Во-вторых, я вспомнил древнюю поговорку о том, что у трезвого на уме, то у пьяного...- очень мягко ответил профессор.

- И что же вы узнали  нового, таким вероломным способом?- всё ещё возмущалась Джули.

- О, я узнал очень многое! О блинчиках с мясом, бабушке, которая готовила эти блинчики, и  водке!

- Профессор, вы совсем спятили?! Или вы  также пьяны?!— вконец разгневалась «Снежная королева» и ушла прочь.

- Возможно, вы правы, Джули…- грустно ответил профессор ей вслед, и завернул в свой кабинет. 

  На столе он нашёл большую информацию о России, оставленную ему Полли. Начав рассматривать слайды городов, он подсел к Нэрин, где он её до этого оставил, и попросил показать то место, где жила её бабушка с потрясающими блинчиками.

Нэрин равнодушно рассматривала все картинки, не заостряя внимание ни на одной из них. Не реагировала ни на какие русские имена. Кино, шопинги, музыка, искусство и всё прочее, что могло вызвать какие-то  ассоциации о доме также не имели успеха.

Ещё один тупик совсем выбил Хотама из колеи. 

«Почему никакой реакции? Почему все попытки регрессии в прошлое также не дают никаких результатов? Почему не срабатывают никакие ассоциации? – всё последующие дни размышлял профессор.- Это невозможно! В подсознании всегда есть информация  обо всём,  которая реагирует на что-то…

И именно до той  информации, которая мне так нужна, каким-то непонятным образом скрывается за семью печатями, и достать её оттуда не так просто… Почему? Или я снова где-то промахнулся? Может быть, она вовсе не русская? Тогда кто?»

     Но вспомнив, как она запивала водкой блинчики с мясом, он брезгливо поморщился и окончательно убедил себя в том, что так делать могут только русские.

Почему складывалось такое странное мнение о русских, он и сам не мог объяснить. И никак не покидало ощущение, что его водят за нос.

Нужна была особая фишка, чтобы вывести «Мэджик» на чистую воду, и, кажется, он  уже догадывался какая именно…Пока профессор  вынашивал коварный план, ему доложили, что пациентка снова  наотрез  отказывается от приёма пищи, прогулок и профилактических процедур.

       Не теряя времени, он решил  «закинуть удочку».

Когда Хотам пришёл в палату, то нашёл пациентку сидящей в углу кровати, опять уставившись в одну точку.

- Что за бунт на корабле?! – повышенным тоном  сказал он.  - Почему, ваше Величество, отказывается от еды, воздуха и всех моих предписаний?! 

- Я не хочу ничего! Оставьте меня в покое, док...- безразлично ответила Нэрин.

- И не подумаю! Я не терплю, когда мои предписания не выполняют! Если это из-за блинчиков,  могу заказать их тебе прямо сюда! Знаю, что тебе не нравится больничная еда, хотя она, энергетически и биологически более подходящая для восстанавливающего организма, чем любая другая животного и растительного происхождения.

Или мы сами можем отправиться в тот ресторанчик? Только на этот раз без водки, пожалуйста!  Я всё-таки твой доктор,а не приятель по выпивке.

Кстати, могу предложить тебе поездку на корабле по Рейну,  подышать речным воздухом. К тому же творческим личностям  всегда нужны новые впечатления для вдохновения!

    Нэрин с опущенным взглядом отрицательно качала головой, ей ничего не хотелось. Хотам уже знал, что только хорошая подковырка может вывести её из этого состояния. Чем он не преминул воспользоваться.

- Я полагаю, ты просто влюбилась в меня!- неожиданно сказал он.- Не ешь, не пьёшь, худеешь, бледнеешь, по-моему, все признаки налицо!

     Нэрин осторожно перевела свой взгляд с пола на профессора недоумевая:

- Влюбилась  в вас? Помилуйте, док! У вас опять разыгралась бурная фантазия? Невероятно! Мне никогда не нравились крупные, самовлюблённые и напыщенные  индюки!  В моём вкусе  исключительно маленькие, пухленькие, радушные и очень темпераментные мужчины. Африканским загаром, как вы, я никогда не обладала, и пышкой тоже не была.

     Только сейчас профессор начал понимать, почему из всех погибших, выжила именно она! Про реакцию на «высоких и стройных фотомоделей», он понял позже, и ему стало смешно.  Однако, что значило «я никогда не обладала?».

- Никогда не обладала? Это как? В какое время ты не обладала «африканским загаром и пышкой не была»?- с непонимающим видом спросил Хотам.- И если ты так хорошо знаешь, маленьких, пухленьких мужчин, значит, у тебя были такие приятели?  Как их имена?

- Никогда - это никогда! – ответила  Нэрин. - Дальше ничего не помню… Знаю, что мне нравятся такие мужчины, и всё!

- И про то, как два дня назад, ты мне сказала, что желаешь меня, конечно тоже не помнишь?– съязвил  доктор, и поразился ответу.

- Прекрасно помню, что я вам тогда наболтала…Только это всего лишь проверка на вшивость была. Как вы могли на неё повестись, док?

-Наболтала? На вшивость?! – завёлся Хотам. – Потрясающе! Немедленно дышать свежим воздухом!        

    Он вылетел пулей из палаты, бросив на ходу, чтобы приготовили пациентку к речной прогулке.

    Остыл профессор, уже плывя на корабле по Рейну, украдкой поглядывая на пациентку, всё время прокручивал мысль о том, что человек считает себя исключительной личностью. Ведёт игру, где ходы  просчитаны, ведя себя заманивающее, вводя всех в полное заблуждение…

   Нэрин беззаботно разгуливая по палубе, восхищалась старинными замками, крепостями, чудесными ландшафтами мимо которых они проплывали. В платье цвета солнца и распущенными до плеч волосами, она выглядела  ещё прекраснее, чем прежде. 

   Позже был Париж, Лувр, картины, которые от многократных реставраций давно утратили руку самих мастеров, но это обстоятельство ничуть не мешало Нэрин наслаждаться искусством! 

    Внимательно наблюдая за её реакцией на картины, он всё  больше попадал в плен  её своеобразных чар…И сожалевший  когда-то о том, что не владеет мастерством да Винчи, сам того не замечая, Хотам уже рисовал  в мыслях  картину любви, уподобившись великому мастеру.

 Улучив момент, когда они остались в одной из комнат Лувра совсем одни, ненароком  поцеловал Нэрин.

- Доктор, что вы делаете?- растерянно прошептала  она.

- Пытаюсь улучшить терапевтический эффект лечения, и разнообразить ощущения творческого восприятия! - невозмутимо ответил он. Сделав паузу, добавил – Я хочу, чтобы ты снова рисовала. Кто знает, возможно,  уже завтра из тебя  выйдет  великий художник.

    Нэрин пыталась высвободиться из его объятий, и скорчив мордашку, возразила:

- Не хочу больше рисовать! Пусть другие рисуют! А эффект вашей терапии и разнообразие ощущений отдалённо напоминают мне о превышении профессиональных полномочий, док!

- Никакого превышения полномочий! Что за глупости, дорогая? Это  в высшей степени полезная для здоровья вещь! Терапия  нежных прикосновений стимулирует нервные окончания кожи, так необходимых для эмоционального равновесия. И ещё она приводит к обновлению врожденных источников жизненной энергии, - нашёптывал ей Хотам, нежно дотрагиваясь до её лица, шеи, ушек,  цепко держа в объятиях. Жаль, что ты не хочешь больше рисовать, у  тебя  это совсем недурно, получается…

     Он совсем забыл, что, расставляя ловушку для другого, неизбежно попадаешь в неё сам.

 16

       Вся клиника уже шепталась за спиной Хотама, о его чрезмерном проявлении внимания к пациентке, однако, самого профессора ничуть не беспокоили все эти слухи и домыслы.

     Перед ним стояла задача сделать свою работу до конца, и он намеревался её выполнить любой ценой.

    Под воздействием «терапии прикосновения» Нэрин становилась похожей на пластилиновый комочек, из которого можно было лепить всё что угодно. Вот только обрывки её памяти всё равно не восстанавливались. А её колкие замечания по любому поводу привели к тому, что профессор, однажды разозлившись,  стёр в её сознании всю информацию об изначальном её характере и всех событиях с ним связанных. Запрограммировав  вместо этого, характер присущий настоящей Нэрин, какой являлась его жена.

    Теперь это уже была другая модель «Мэджик». Мягкая, покладистая, дружелюбная, нежная, весёлая, и совсем нетворческая личность. Всеми этими качествами она  в скором времени завоевала симпатию почти  всей клиники.

Её невыносимая дерзость и ужасный русский акцент также бесследно исчезли, на радость профессору. Но вместо этого появились ничем не объяснимый невроз и раздражение. А впоследствии к этому добавились  ещё кошмары во сне. Пришлось всё списать на побочный эффект программирования, и выписать пациентке успокоительное.

    Шло время, особого прогресса в лечении всё ещё не наблюдалось. Как научный эксперимент - Нэрин давно перестала интересовать высшее руководство. Сочтя её за неудавшуюся работу профессора.

Держать пациентку  в клинике, при  отличном здоровье, не считая незначительных нюансов, не было резона. Её следовало выписать, вот только куда, не знал никто. Она не имела ни дома, ни семьи, ни друзей…

  Тем временем Хотаму не давало покоя чувство вины за то, что он так и не смог помочь исключительной личности «Мэджик»,  восстановиться полностью. Как не смог помочь когда-то своей жене, и вместо этого сделал из своей пациентки хоть и хорошую, и всё же копию Нэрин.

Движимый этим чувством, он решил на ней жениться, чтобы она всегда находилась под его присмотром.  Он никак не хотел признавать того, что давно её любит.

    Бааль была бы довольной, зная, что он женился снова. Нэрин оказалась хорошей, покорной почти  идеальной в представлении Хотама, женой.

Время от времени она могла  быть  ласковой, нежной, заботливой, радушной, милой, без той дерзкой ухмылки, которая так настораживала его. С ней он чувствовал себя  хорошо и комфортно, но ему всё чаще не хватало  исключительной личности «Мэджик».

     А в минуты внезапных приступов невроза у Нэрин, когда её начинало нервировать и раздражать всё вокруг, особенно собственное имя, и он был не в силах ничем  помочь, Хотам ещё больше начинал корить себя за свой жестокий поступок с её памятью.

   Не раз,предлагая сменить ненавистное имя, он всякий раз получал от неё отказ. Никакие другие имена из всех предлагаемых, ей также не нравились.

   Странный невроз никто не мог объяснить, тем более вылечить. По-прежнему приходилось посещать лучших психоаналитиков и постоянно принимать успокаивающие  лекарства, которые лишь на короткий срок облегчали состояние Нэрин.

       Прошло пять лет.

  Хотам всё ещё работал в той же самой клинике, в надежде найти решение проблемы здоровья жены.

  Его «цветник» к этому времени почти весь распался.

Джули, не выдержав идейных разногласий с профессором, ушла работать в другую клинику.

Джани со свойственным ей южным темпераментом вышла замуж за одного из марсиан, и уехала с ним, лечить универсальным итальянским способом все его терапевтические недомогания.

А-сура заблудилась где-то в параллельных мирах, и её пришлось временно заменить другим психиатром, в надежде на то, что она когда-нибудь всё же вернётся.

Креативная Полли и тут отличилась своим подходом к делу, уйдя из клиники, она открыла свой салон по  жонглированию карт Таро для всех желающих, в том числе и гостей,  посещающих Землю, жаждавших подивиться её искусству и узнать всю правду о себе.

А Лизи, также как и профессор, оставшаяся работать в этой же клиники, наконец-то, нашла свою отдушину в новом терапевте по имени Вираат. Это был, довольно экзотичный, доктор из Индии, его имя переводилось как «волшебство». И он действительно творил волшебство с Лизи, делая её более лояльной и женственней.

     Всех своих дам, за исключением А-суры, профессор имел честь лицезреть у себя дома каждый год на Рождество. Куда они съезжались, чтобы навестить  Нэрин. С ней все дамы успели подружиться в последние дни пребывания её в клиники.

     За пять лет совместной жизни вспышки гнева Нэрин переросли в хронический невроз, и она ими изводила в доме всех. При таком душевном дисбалансе, она не становилась менее привлекательной, что было довольно странно, и лишний раз доказывала свою необычность. Рождение ребёнка ей тоже не помогло, после него невроз и вовсе усилился. Но после вспышек фурия снова превращалась в прекрасную фею, и так длилось бесконечно…

   Сегодня, в день  пятой годовщины свадьбы их с Нэрин из-за непредвиденных  обстоятельств на работе, Хотам на целый час опаздывал к ней в кафе.

Они отмечали эту дату каждый год в том самом русском кафе-ресторане, где она шокировала его своим пристрастием к блинчикам с мясом и водке.

    Теперь она не ела блинчиков, не пила водку, и совсем не понимала, почему именно этот ресторан её муж всегда выбирает для их праздника.

Времени не хватало…А ему нужно было ещё заехать домой переодеться, и успеть предотвратить вспышку гнева у Нэрин от длительного ожидания. В этот вечер Хотаму совсем не хотелось иметь испорченного настроения.

    Цветы и подарок он приготовил заранее, праздничный костюм уже надевался, когда Хотам решил проверить срочную почту в энерго-информационном блоке. Но там произошёл какой-то сбой, и вместо новых сообщений, неожиданно выдал всю его старую переписку с подругами напрокат. К чьим услугам он не раз прибегал в былые времена…

«Что за бред?! Почему этот мусор всё ещё не стёрт? Снова что-то замкнуло! Полный беспредел!…»- негодовал  Хотам,  попытался удалить все записи  автоматически. 

Не получалось. Пришлось всё убирать поэтапно, хотя времени было в обрез. Но все улики должны быть убраны вовремя! Красивые и экзотичные девочки, а  сколько неописуемых воспоминаний... У каждой был свой неповторимый  «почерк»...Так, было здорово, пока он не женился!

     Приятные воспоминания внезапно оборвались, когда он увидел на одном из изображений до боли знакомые серые глаза и вызывающую ухмылку. Ниже под образом стояла надпись:«КИРА. Москва…»

Он не мог поверить своим глазам. Далее, шла его переписка  с Кирой, в которой он всячески  осыпал её комплиментами, приглашая в гости… Она оказалась несговорчивой. Это  выглядело довольно странным при её профессиональном занятии, и что так сильно раздражало его. А вскоре он успешно заменил свой заказ, забыв о её существовании напрочь.

    Несколько дней спустя, пришло ещё одно сообщение от Киры, почему-то ранее не замеченное им. Где она  писала о том, что приготовила ему сюрприз,  о котором он должен был узнать в ближайшее время… Датировалось сообщение  23-ем декабря 3010 года.

    Он лихорадочно припомнил об экстренном вызове 24-го декабря, накануне  Рождества,  в связи  с   катастрофой на польско-немецкой границе также 23-го...  После чего  у них в клиники  как рождественский подарок  появилась «Мэджик».

    Что испытал в этот момент Хотам,  не поддавалось никакому описанию.  В памяти невольно всплыли слова Бааль,неоднократно,повторяемые  ею как порицание за его проделки  в детстве: "Когда же, наконец,  человек научится быть ответственным за каждый свой поступок и перестанет приносить в этот мир только зло?"

     Вслед за этим вспомнились слова Чёрного Хирурга: «Ты такой же, как я! Такой же…Такой же, как я…»  И сидя  перед экраном эфира, он ощущал, как что-то невидимое и тяжелое  словно вдавливало его  в кресло всё сильнее и сильнее. Проступил  холодный пот, перечитывая  снова и снова  «КИРА. Москва», он отказывался верить в свою  догадку.

     И лишь глядя в её большие серые глаза, и  на хорошо знакомую  ухмылку, он понимал, что там,  в кафе его ждёт Кира.

  Единственной  загадкой для доктора  пока оставалось то, каким образом  «пластики» воссоздали  идентичную внешность  Киры? Ведь никто  не был  с ней знаком… 

   Какие-то смутные подозрения пали на рыжую бестию. Это она являлась в клиники лучшим консультантом по сложным пластическим операциям, и обладала креативным мышлением…Это она  потом стала  лучшей подругой и косметологом «Мэджик». Именно её чарам ему пришлось противостоять более всего! 

Слишком много совпадений, но  вся картина в одно целое  всё ещё не складывалась. 

    Хотам невольно взглянул на часы,  уже два часа  как  он опаздывал  в кафе к  Нэрин, или может быть Кире?  Он сам  уже не знал к кому именно.

   Настроение было испорчено, ехать навстречу уже  расхотелось. Погода за окном  соответствовала  его  состоянию. Шёл дождь, и всё вокруг  выглядело мрачным и неуютным. Наконец, сделав над собой усилие, он  вышел из дома и сел за руль.

   продолжение

Другие рассказы

 Роза в пустыне 

На чашку чая

Без пафоса

Игра в шахматы

Реальность миражей

Как исполняются желания...

Про феечку по имени Томочка